непонятною силой…

И страшно меня там кружило и било.

Но Богу молитву тогда я принес,

И Он мне спасителем был:

Торчащий из мглы я увидел утес

И крепко его обхватил;

Висел там и кубок на ветви коралла:

В бездонное влага его не умчала.

И смутно все было внизу подо мной

В пурпуровом сумраке там;

Все спало для слуха в той бездне глухой;

Но виделось страшно очам,

Как двигались в ней безобразные груды,

Морской глубины несказанные чуды.

Я видел, как в черной пучине кипят,

В громадный свиваяся клуб,

И млат водяной, и уродливый скат,

И ужас морей однозуб;

И смертью грозил мне, зубами сверкая,

Мокой[5] ненасытный, гиена морская.

И был я один с неизбежной судьбой,

От взора людей далеко;

Один меж чудовищ с любящей душой,

Во чреве земли, глубоко

Под звуком живым человечьего слова,

Меж страшных жильцов подземелья немова.

И я содрогался… вдруг слышу: ползет

Стоногое грозно из мглы,

И хочет схватить, и разинулся рот…

Я в ужасе прочь от скалы!..

То было спасеньем: я схвачен приливом

И выброшен вверх водомета порывом».

Чудесен рассказ показался царю:

«Мой кубок возьми золотой;

Но с ним я и перстень тебе подарю,

В котором алмаз дорогой,

Когда ты на подвиг отважишься снова

И тайны все дна перескажешь морскова».

То слыша, царевна с волненьем в груди,

Краснея, царю говорит:

«Довольно, родитель, его пощади!

Подобное кто совершит?

И если уж должно быть опыту снова,

То рыцаря вышли, не пажа младова».

Но царь, не внимая, свой кубок златой

В пучину швырнул с высоты:

«И будешь здесь рыцарь любимейший мой,

Когда с ним воротишься ты;

И дочь моя, ныне твоя предо мною

Заступница, будет твоею женою».

В нем жизнью небесной душа зажжена;

Отважность сверкнула в очах;

Он видит: краснеет, бледнеет она;

Он видит: в ней жалость и страх…

Тогда, неописанной радостью полный,

На жизнь и погибель он кинулся в волны…

Утихнула бездна… и снова шумит…

И пеною снова полна…

И с трепетом в бездну царевна глядит…

И бьет за волною волна…

Приходит, уходит волна быстротечно:

А юноши нет и не будет уж вечно.

Эолова арфа

Владыко Морвены,

Жил в дедовском замке могучий Ордал;

Над озером стены

Зубчатые замок с холма возвышал;

Прибрежны дубравы

Склонялись к водам,

И стлался кудрявый

Кустарник по злачным окрестным холмам.

Спокойствие сеней

Дубравных там часто лай псов нарушал;

Рогатых еленей

И вепрей и ланей могучий Ордал

С отважными псами

Гонял по холмам;

И долы с холмами,

Шумя, отвечали зовущим рогам.

В жилище Ордала

Веселость из ближних и дальних краев

Гостей собирала;

И убраны были чертоги пиров

Еленей рогами;

И в память отцам

Висели рядами

Их шлемы, кольчуги, щиты по стенам.

И в дружных беседах

Любил за бокалом рассказы Ордал

О древних победах

И взоры на брони отцов устремлял:

Чеканны их латы

В глубоких рубцах;

Мечи их зубчаты;

Щиты их и шлемы избиты в боях.

Младая Минвана

Красой озаряла родительский дом;

Как зыби тумана,

Зарею златимы над свежим холмом,

Так кудри густые

С главы молодой

На перси младые,

Вияся, бежали струей золотой.

Приятней денницы

Задумчивый пламень во взорах сиял:

Сквозь темны ресницы

Он сладкое в душу смятенье вливал;

Потока журчанье —

Приятность речей;

Как роза дыханье;

Душа же прекрасней и прелестей в ней.

Гремела красою

Минвана и в ближних и в дальних краях;

В Морвену толпою

Стекалися витязи, славны в боях;

И дщерью гордился

Пред ними отец…

Но втайне делился

Душою с Минваной Арминий-певец.

Младой и прекрасный,

Как свежая роза — утеха долин,

Певец сладкогласный…

Но родом не знатный, не княжеский сын:

Минвана забыла

О сане своем

И сердцем любила,

Невинная, сердце невинное в нем.

На темные своды

Багряным щитом покатилась луна;

И озера воды

Струистым сияньем покрыла она;

От замка, от сеней

Дубрав по брегам

Огромные теней

Легли великаны по гладким водам.

На холме, где чистым

Потоком источник бежал из кустов,

Под дубом ветвистым —

Свидетелем тайных свиданья часов —

Минвана младая

Сидела одна,

Певца ожидая,

И в страхе таила дыханье она.

И с арфою стройной

Ко древу к Минване приходит певец.

Все было спокойно,

Как тихая радость их юных сердец:

Прохлада и нега,

Мерцанье луны,

И ропот у брега

Дробимыя с легким плесканьем волны.

И долго, безмолвны,

Певец и Минвана с унылой душой

Смотрели на волны,

Златимые тихо блестящей луной.

«Как быстрые воды

Поток свой лиют —

Так быстрые годы

Веселье младое с любовью несут».

«Что ж сердце уныло?

Пусть воды лиются, пусть годы бегут,

О верный! о милый!

С любовию годы и жизнь унесут». —

«Минвана, Минвана,

Я бедный певец;

Ты ж царского сана,

И предками славен твой гордый отец».

«Что в славе и сане?

Любовь — мой высокий, мой царский венец.

О милый, Минване

Всех витязей